Горные проходы и перевалы, ведущие на Южный берег, в прошлом были защищены. На Караби-яйле, у Чиченитра-Богаза путь преграждали каменные стены. Они сохранились до наших дней, и, возможно, это как раз те «длинные стены», о которых еще в середине VI в. н. э. писал византийский историк Прокопий из Кесарии, сообщая, что построены они в Таврике императором Юстинианом I для защиты некоей «страны Дори» от набегов варваров. Известно, что в средние века на Южном берегу существовало не менее четырех десятков крепостей — по-крымски «исаров» — размерами от площадки для крокета до футбольного поля и даже крупнее. Все они лежали при дорогах, причем многие — при дорогах через перевалы.

Как же обстоит дело с Шайтан-Мердвеном? Не видны ли здесь руины укрепления? Ближайшие к Шайтан-Мердвену исары отстоят от него на 5—7 км. С восточной стороны это Биюк-и Кучук-Исар у поселка Оползневое, с западной — небольшие укрепления у Фороса, ниже Байдарских ворот. Понятно, эти пункты не могли иметь значения для обороны Шайтан-Мердвена.

Почти против горной теснины, у берега моря, приютился курортный поселок Кастрополь, или, как его теперь называют, Береговое. От Кастрополя до Шайтан-Мердвена по прямой около трех километров, по крутым и извилистым дорогам южнобережного склона — вдвое-втрое больше. Следовательно, и исар при Кастрополе не смог бы обеспечить оперативную, своевременную в случае угрозы вторжения защиту перевала. Значит, надо искать ближе, в прямом соседстве с Чертовой лестницей…

Почти полтора века назад первоисследователь исаров Южного берега Петр Иванович Кеппен писал по поводу Шайтаи-Мердвена так: «Систематическое расположение укреплений (по Южному берегу.— Л. Ф.) требовало того, чтобы при Мердвене — известном проезде по примечательной каменной лестнице — находилась наблюдательная или оборонительная точка. И действительно, за час пути к северо-западу от Мухалатки, вправо, т. е. к востоку от дороги и менее полуверсты от так называемой каменной лестницы, находится скала Исар-Кая, на коей, без сомнения, некогда было укрепление. Мне не удалось еще побывать на том, как говорят, безлесном месте, где, по словам одних, видны остатки развалин, между тем как другие уверяют, что тут и темеля (т. е. основания) нет». Значит, Кеппен сам не видел этих развалин, но не сомневался в существовании крепости при Чертовой лестнице, хотя показания местных жителей на сей счет были попросту противоречивы. Свою уверенность, как и во многих других случаях, Кеппен черпал в названии места: Исар-Кая — «крепостная скала».

Где же находится эта скала? Ориентиры, сообщенные Кеппеном, не слишком точны. Похожих друг на друга скал на Южном берегу, в том числе и близ Шайтан-Мердвена, немало. Даже на подробнейшей карте берега и Главной гряды читатель не найдет скалы, обозначенной названием «Исар-Кая». Но ведь была же такая скала, коль скоро о ней говорили местные жители, указывая Кеппену направление поисков!..

Крепостная скала, Исар-Кая, упомянутая Кеппеном, и руины старого укрепления на ней были найдены в 1966 г., и тут стало ясно, почему одни знали об этой крепости и видели ее, тогда как другие сомневались в ее существовании, ссылаясь на отсутствие каких-либо примечательных развалов камня.

Между тем остатки крепости найти нетрудно, только искать их надо не у самой Чертовой лестницы, а чуть поодаль. Разноречивость показаний объясняется просто: есть две скалы, похожие друг на друга, если смотреть на каждую из них в профиль.

Исар-Кая хорошо просматривается с шоссе, приблизительно с того места, где могила советских воинов. С других точек шоссе, с Чертовой лестницы и с перевальной седловины увидеть скалу невозможно. Поэтому не удивительно, что ее, лежащую в стороне от троп и дорог, никто не знает. Путь к Исар-Кая лежит по кромке обрыва, среди густых зарослей колючей крымской растительности, и нужно изрядно запастись терпением, чтобы, путаясь в этом чертолесье, не махнуть рукой и не повернуть назад. В конце концов перед глазами предстает клиновидная площадка, довольно круто наклоненная к северу. По восточной и северной сторонам ее прячутся в зарослях кустов развалы боевых стен исара — этого «чертова» исара, за которым, право же, стоило бы сохранить такое название.

Исар-Кая была укреплена боевыми стенами с северной и восточной сторон. Высота их достигала 6—8, а толщина не превышала 2,5—3 м. Сооружение примечательно тем, что руины его позволяют судить об исарах вообще, об их внешнем облике и архитектурных особенностях. А без исаров трудно представить себе Южный берег в эпоху средневековья.

Загадка четвертая — жилища. Пустое, безводное место

На седловине перед исаром и на крутом склоне, падающем от восточной стены к глубокому каньону, не видно ни малейших признаков старых жилищ. Да и те четверть гектара, пределами которых ограничена вся площадь горной крепости, выглядит удивительно пустынно. Поверхность скалы спадает к востоку невысокими, неровными и каменистыми террасами. Несколько небольших кустов шиповника и боярышника да пара низкорослых и корявых грушевых деревьев — вот и все, что оживляет крепостной треугольник, поросший кое-где травой, на большей же своей площади — совершенно лысый, как могут быть лысы только скальные поверхности известняка.

Но тогда зачем построили этот исар? Кто-то должен был его населять, а раз так — то и в чем-то жить. А если на Исар-Кая находилась только малочисленная стража, как на любом удаленном от населенных мест военном посту? Да, но исар, хотя и мал, лежит все же на важном пути. Нет, здесь что-то не так!

Словом, пустынность исара казалась загадочной, необъяснимой. Скептику достаточно было бы вспомнить еще и то, что Исар-Кая абсолютно безводна, чтобы окончательно поставить на ней крест. Небольшой источник на перевальной седловине находится слишком далеко от исара, а в каньоне, расположенном восточнее, вода бежит лишь после дождей, да и то считанные часы. Так или иначе, все источники воды лежат далеко за пределами крепости на Исар-Кая. Вот вам и объяснение загадки, заметит скептик: нет воды — не было жилищ.

А так ли? Как же объяснить тот факт, что и под обрывами Исар-Кая, и на крутом склоне ниже совершенно разрушенной восточной стены, и на самих четверти гектарах крепости достаточно побродить час-другой — и соберешь целую кучу обломков черепицы? Значит, все-таки были здесь жилые постройки!

И вот спустя время исар кое-что приоткрыл. Во-первых, под слоем камня, мелкозема и керамики были обнаружены остатки жилищ. Как и в других исарах, на покатой поверхности скалы, внутри пояса стен, лепились одна над другой тесные каменные хибарки, каждая размером от 3х4 до 5х6 м. Жилища разрушены до основания, и всюду видны следы пожара — угли, почерневшая в огне черепица, обожженные известняковые камни. Во-вторых, оказалось, что каменный «чехол» Исар-Кая в зоне жилых, построек переполнен обломками гончарных красноглиняных одноручных кувшинов, двуручных амфор, громоздких пифосов — этих глиняных бочек античности и средневековья. В своей массе керамика может быть датирована XII—XIV вв. К ней следует добавить находки железных кованых гвоздей, очень крупных, обычно использовавшихся для сколачивания деревянного каркаса под черепичную кровлю, кусочки стекла, мелкие обломки индигово-синих стеклянных браслетов.

И еще один любопытный факт: судя по обломкам, керамической тары (пифосов, амфор, кувшинов, вьючных фляг) было здесь великое множество. Оно и понятно: те, кто населял укрепление на безводной скале, были предусмотрительны и загодя запасались водой на случай военных неурядиц. Что дело в конце концов не обошлось без них — об этом говорят следы пожара, разрушенные до основания жилища, боевые стены, сохранившиеся на треть, а то и на четверть своей первоначальной высоты, Кто был повинен в гибели исара? Наиболее сильное подозрение падает на генуэзцев.

Генуэзцы обосновались на Южном берегу во второй половине XIII в. Главный торговый и административный центр их крымских владений — Кафа (до этого и после город именовали Феодосией). Мелкие консульства находились в Солдайе (Судаке) и Чембало (Балаклаве), небольшие гарнизоны могли быть размещены в Лусте (Алуште), Горзувиуме (Гурзуфе), Джалите (Ялте), Люпико (Алупке), Фори (Форосе). Короче, весь Южный берег с конца XIII столетия по 1475 г. был более или менее прочно в руках генуэзцев, которые именовали его «Капитанством Готии».

Возникновение многих исаров по времени совпадает с появлением на Южном берегу и энергичной деятельностью генуэзцев, которые, обосновавшись в прибрежных пунктах, начали, по-видимому, постепенно прибирать к рукам южнобережную «кампанью» (сельскохозяйственную территорию). Тесня местных феодалов, захватывая и — не исключено — разрушая исары как центры возможного сопротивления, генуэзцы тем самым обеспечвали не только безопасность своих факторий, но и безответный грабеж местного населения.

Нельзя, однако, исключить, что гибель некоторых исаров последовала в связи с какими-то другими событиями, в том числе и не военного характера. Как не вспомнить о страшном, разрушительном землетрясении 1341 г.! В общем, получается так: чуть только приподнимешь завесу над одной загадкой, как тут же возникает новый недоуменный вопрос.

Как бы то ни было, исар над Мердвеном не избежал общей для всех исаров судьбы: полтысячелетия с лишком яркое крымское солнце озаряет только руины на старом пепелище.

Загадка пятая — дорога. Граф Мордвинов или древние?

Какой бы маршрут ни избрать — на север, восток или запад от Мердвена,— каждый по-своему интересен. Западный путь пролегает по каменистому плато Главной гряды, поблизости от ее южного уступа, затем отходит вправо, огибая далеко выступающий мыс Кильсе-Бурун, и спускается по левому борту крутой балки в Байдарскую долину, между селом Орлиным и Байдарскими воротами. Длина этой дороги около 7,5—8 км. Ныне ею пользуются редко, она почти заброшена. Знают дорогу лишь жители окрестных сел Байдарской долины. Тех же, кто впервые открывает ее, она поражает своей пустынностью и местами титаническим видом. Почти на 5,5 км дорога пробита в известняке и на большом протяжении усилена крепидами. Какая же бездна человеческой энергии вбита в каждый погонный метр этого пути, рядом с которым можно просидеть и день, и два, и неделю, а то и добрый месяц, так и не увидев ни путника, ни машины!

Кто же соорудил эту дорогу? В XIV томе географического описания России читаем: «За д. Байдарами дорога начинает постепенно подниматься среди прекрасного леса (речь идет о дороге к Байдарским воротам.— Л.Ф. ). На 3-й версте от Байдар на восток от нее отходит шоссейная дорога, устроенная гр. Мордвиновым для вывоза принадлежавшего ему леса. В настоящее время эта ветвь имеет протяжение 7 верст и доходит до Мердвена...» Итак, граф Мордвинов! Значит, дорога сооружена недавно? Что-то непохоже. Судите сами.

Вдоль пути попадается много одичавших и очень старых грушевых деревьев. Местами видны развалины старых кошар и жилищ, в которых находишь обломки не только татарской, но и более ранней средневековой черепицы и посуды. Куски средневековой керамики встречаешь и на самой дороге. А как объяснить отполированные глубокие колеи в скале? За сто-полтораста лет колеса повозок вряд ли настолько пропилили бы крепчайший яйлинский известняк. А очень древний вид крепид? Да они и по манере кладки ничем не отличаются от подпорных стен Шайтан-Мердвена или тех, которые находились у других старых, средневековых дорог на Южном берегу. Похоже на то, что предприимчивый лесопромышленник граф Мордвинов использовал древний путь, кое-где подправив его и подновив...

Однажды километрах в трех от Шайтан-Мердвена автор нашел в каменной наброске дорожного полотна осколки краснолаковой чашки и ручку амфоры первых веков нашей эры — времени римской оккупации Таврики. Оказалось, что и раньше археологи встречали краснолаковую керамику на этом пути. Почти два тысячелетия валялись обломки в пыли и щебне немой памяткой о тех, кто три столетия держал меч над Таврикой и Понтом,— о римских легионерах.

Граф Мордвинов не был ни единственным, ни первым, кому пришло в голову связать Байдарскую долину с Шайтан-Мердвеном проезжей дорогой. Во второй половине первого века нашей эры юго-западную Таврику оккупировали римляне и их главной базой стал город Херсонес. Само собой, легионеры появились в Таврике не затем, чтобы сидеть в Херсонесе взаперти. Им предстояло оккупировать обширную территорию, следовательно, необходимы были и другие укрепленные пункты, и, видимо, они существовали. Но где?

Вопрос этот оставался открытым до тех пор, пока на Южном берегу Крыма археологи не отыскали остатки римской крепости, известной под названием Харакс.

Связь Харакса с Херсонесом шла по морю. Но по логике вещей должна была быть и сухопутная военная дорога — «via militaris». Вероятнее всего, что римская дорога пролегала до Байдарской долины по трассе нынешнего шоссе Ялта — Севастополь или где-то поблизости. Далее она сворачивала в балку и поднималась на плато Главной гряды. Очевидно, мордвиновская дорога до Шайтан-Мердвена как раз и есть кусок «виа милитарис». И шириной полотна и колей, и своим профилем она похожа на римскую дорогу. По Шайтан-Мердвену был трудный спуск, однако и пеший, и конный, и даже небольшая повозка могли одолеть его. Затем дорога могла проходить через Оползневое, Голубой Залив, Симеиз, Алупку, Мисхор — к Хараксу. Добавим, что значительный кусок магистрали был обнаружен на мысе Ай-Тодор.

Загадка шестая, но не последняя,—время

Часто спрашивают: «Когда была сооружена Чертова лестница?» Мы уже видели, что вопрос о том, когда и кто «вырубил» Чертову лестницу, в сущности, беспредметен, ибо никто и никогда не вырубал ее, по крайней мере в том объеме, как казалось. Правильнее спросить: когда образовалось ущелье Чертовой лестницы и когда человек начал пользоваться им для подъема с Южного берега на Главную гряду и спуска в обратном направлении? Вот такая форма вопроса вполне отвечает существу дела.

Итак, кто был первым? Вне всякого сомнения, знали ущелье и использовали этот путь тавры. Кому-кому, а им-то — жителям горного Крыма и Южного берега — был известен, надо полагать, каждый мало-мальски удобный перевал. Они же, скорее всего, указали этот путь на Южный берег римским легионерам.

Значит, с тавров начинается история горной теснины? Нет, вероятно, еще раньше.

...Читатель давным-давно пришел к заключению о неравнодушии автора к Шайтан-Мердвену. Но за такого рода привязанность давно и многократно исхоженные дороги нередко платят нам откровениями, если не сказать — открытиями...

У самого верха Чертовой лестницы, посреди ущелья, поднимается невысокая треугольная скала — великолепный наблюдательный пункт, с которого видны все окрестности ущелья и сама Чертова лестница, почти до низа. Скала совершенно голая; почва есть только в каррах (промоинах в известняке), но и в них она долго не задерживается: вода и ветер смывают и выдувают весь мелкозем.

Автор и не думал что-либо искать на этом голом месте. В одно из посещений ущелья, пристроившись здесь отдохнуть и погрузившись в этакое созерцательное (то бишь полудремотное) состояние, он был откровенно удивлен, когда взгляд его остановился на кремневом микролите, едва приметном среди известнякового щебня. Вот так штука! Час ползания по трем десяткам квадратных метров каменистой поверхности — и число находок удесятеряется. Среди них два микролитических вкладыша с тонкой четкой ретушью по краям и пара плоских клиновидных наконечников стрел или небольших дротиков.

Археологи-первобытники относят такие кремневые изделия к эпохе неолита и энеолита, переходной к бронзовому веку, т. е. ко времени задолго до развития таврской культуры в Крыму.

На Главной гряде, по крайней мере от Ай-Петри до горы Мачук, находки неолитических кремниевых наконечников, треугольных вкладышей, ножевидных пластинок и просто кусочков кремня, явно отколотых от халцедоновых желваков руками первобытного человека,— не редкость. Известны даже места, где их целые россыпи. Эпоху неолита относят к V—III, энеолита — к III—II тысячелетиям до н. э. Выходит, что уже тогда Главная гряда была непустынной и человек пользовался ведущими на нее горными проходами.

Есть ли у нас возможность несколько более уточнить время образования Шайтан-Мердвена?

Увы, природа никогда не ставит дат на своих творениях. Остается уповать на память человечества, если только событие, которое нас интересует, свершилось на его памяти. Что касается рельефа гор у Шайтан-Мердвена, то он, безусловно, молод. Конечно, в геологическом понимании.

Предания донесли до историков Древней Греции память об ужасном землетрясении между 3000 и 2500 г. до н. э. Подземный толчок потряс тогда громадную территорию, все страны Средиземноморья. Катастрофа эта охватила и Крым. Она во многом изменила рельеф Южного берега и горного барьера. Может быть, тогда и произошло опускание блоков Главной гряды и образовалась глубокая щель Шайтан-Мердвена? Если наше предположение верно, то катастрофа, стало быть, разразилась на глазах неолитического человека.

Дальнейшее уже известно читателю: первые следы оставили тут люди неолита, энеолита, ранней бронзы. Затем были гавры, римляне... Именно им, римлянам, и следует отдать пальму первенства в благоустройстве этого горного пути на Южный берег.

В эпоху средневековья, когда рядом с тесниной возникла крепость, и позднее, вплоть до 40-х годов XIX столетия, дорога через перевал все еще действовала. Более того: она была единственной на этом участке Главной гряды. Лишь после того как до крайнего западного предела Южного берега зазмеилось шоссе, Шайтан-Мердвен потерял свое былое значение, но и тогда не был предан забвению.

Казалось бы, история его завершена и можно поставить точку. Однако подождем, вспомним недавние трагические события. В годы фашистской оккупации Чертова лестница стала партизанской тропой. Илья Вергасов, один из руководителей партизанского движения в Крыму, вспоминает такой эпизод. Два деда-партизана отправились по Главной гряде к Шайтан-Мердвену, выбрали укромное местечко на обрыве над южнобережным шоссе и несколько дней били из винтовок по кабинам немецких автомашин, отправив некоторые из них под откос.

В другой раз группа партизан под началом сапера Ивана Кучерова спустилась по горному проходу к шоссе и взорвала тот самый мост, который находился в нескольких десятках метров от начала тропы к ущелью. Погиб сапер Кучеров — скончался от тяжелых ран уже на перевале, куда товарищи внесли его на руках по Чертовой лестнице. Не он ли покоится под каменной пирамидой на окруженной лесом поляне, на самой седловине Шайтан-Мердвена? А кому известны имена тех партизан и солдат нашей армии, что лежат в братских могилах у шоссе?

Блокируя ущелье, фашисты минировали и взорвали несколько тесных переходов Чертовой лестницы. Нет, история не поставила точку на Шайтан-Мердвене, история продолжается.

И последнее, что хотел бы автор сказать читателю, который, если еще не побывал, то непременно побывает на Шайтан-Мердвене: будьте благоразумны и дальновидны — корни будущего в прошлом, творимом и нашими руками. Взглянем правде в глаза. Мы усиленно пропагандируем туризм, интерес к древностям, к красотам родного края — и вот вам оборотная сторона медали: потребительское (это в лучшем случае!) отношение к природе и старине. Подобное вторгается и в ущелье Шайтан-Мердвена. Вот — кучи рваных жестяных банок, там осколки стекла, а вон взгляните налево: два здоровенных балбеса, только что забавы ради скатив по ущелью глыбу известняка, теперь пристроились на скальном карнизе и увековечивают свои имена тюбиками масляной краски, шайтан бы их забрал! Им и в голову не приходит вот так просто встать на крутом повороте, окинуть взглядом небо, скалы, лес, море, и запомнить эту картину на всю жизнь. И не думают они вовсе, что, топая по маршам Чертовой лестницы, идут они след в след с самой историей.

Здесь крался, как тень, охотник эпохи неолита; быть может, за тем камнем свирепый тавр поджидал вооруженного до зубов римского легионера; на пороге ущелья средневековый купец дрожащею рукой хватался за тяжелую мошну, вслушиваясь в тревожный шелест листвы; наверняка об этот камень споткнулся Пушкин, держа за хвост пегую лошаденку; а вон — поворот, на котором у Леси, незабвенной Леси Украинки, в душе родилась песня о Чертовой лестнице...

Верю, нет — знаю: каждый из них, оглянувшись на пройденный путь, застывал, пораженный величием и красотой каменных громад.

Горной тесниной Шайтан-Мердвена прошла вся история Южного берега и будет идти после нас. Что оставим мы для нее?